Пермяков Николай Алексеевич

Деревенское детство моё

- Я родился в деревне Калитино Большесельского района Ярославской области. Отец был председателем колхоза, умер перед войной от воспаления легких. Уже после его смерти родился девятый ребенок в семье – всего было у меня 7 братьев и одна сестра. Сейчас в живых остался я один.

В деревне нашей не было ни электричества, ни радио - весть о войне, как сороки на хвосте, принесли женщины. Я с малых лет пастушил, а война заставила работать за взрослых мужиков - в колхозе остались только немощные старики, женщины и малолетки. Пахали на быках, на бракованных (старых или больных) лошадях – хороших-то лошадок тоже забрали на фронт, заготавливали лес…

Хотя зерно, овес полностью отправлялись на нужды армии, мы не голодали в военное время – была у нас корова, да и картошки родилось в те годы много. Помню, как мама слегка в горшке ее отваривала, затем мы резали ее прямо в кожуре на ломтики, сушили в печке и посылали на фронт.

Воевать отправились трое моих старших братьев, погиб один, при освобождении Польши - там и похоронен. Наша семья оказалась счастливей многих - в некоторые дома из троих ушедших на фронт не вернулся никто.

Дивизия Дзержинского

В 1944-м пришла повестка из военкомата и на моё имя – мне тогда не исполнилось еще и семнадцати. Меня и таких же «зеленых» пацанов посадили на поезд, куда едем, не сказали, но через некоторое время очутились мы в Москве, в знаменитой дивизии НКВД имени Дзержинского. Это ее бойцы охраняли Ялтинскую и Потсдамскую конференцию союзных держав – СССР, США и Великобритании, бросили знамена фашистской Германии к подножию Мавзолея.

Поселили нас поначалу в землянках в Лефортово, выдали обмундирование - бельё солдатское, шинели - все велико было, приходилось укорачивать, подшивать. Винтовки волочились по земле – роста бойцам не хватало. Обучали 3 месяца политграмоте, владению винтовками, автоматами ППШ, противотанковым оружием, рукопашному бою. Учителями были офицеры- фронтовики, получившие ранения, - многие без руки, без ноги, с почерневшими на войне лицами.

На занятиях по рукопашному бою по команде «коли – остановись» нужно было штыком проколоть муляж и на некоторое время замереть в наклоне с винтовкой на вытянутой в руке. Это было трудно, собственного веса не хватало, хотя армейское довольствие по тем временам в дивизии было отменным – 900 г хлеба в день, сливочное масло… Меня поражала размерами своими столовая - думал, что всех запасов нашего колхоза не хватило бы, чтобы прокормить столько народа.

После трехмесячного обучения распределили по частям, перевели в казармы. Служба моя заключалась в патрулировании вокзалов, улиц, магазинов. По Москве гуляли банды, грабили торговые точки, которые охранялись обычно старыми бабушками со свистком. Помню, на одном из вокзалов задержали дядьку с полным мешком добротного сукна. Оказалось, вскрыли с подельниками товарный вагон, прибывший, как мы поняли, из какой-то освобожденной нашей армией страны. Отправили его в милицию.

Однажды нам с товарищем срочно нужна была машина, чтобы добраться до нужного места. Проголосовали на дороге - остановили автомобиль, оказалось, автомобиль Калинина. Шофер возмутился: «Не видишь, что ли, кого везу?», а Михаил Иванович только посмотрел и кивнул – мол, поехали дальше.

Нередко посылали нас в подмосковные колхозы помогать в посевной и уборке урожая. Все Подмосковье и ближайшие области, поля и леса, были усеяны трупами наших солдат и немецких, вперемешку.

Уже после войны довелось конвоировать эшелон с пленными из Румынии. Там, на освобожденной от фашистов территории, были захвачены в плен десятки тысяч солдат вражеской армии. В нашем эшелоне перевозили 2000 румын и мадьяр. По прибытии в Румынию нас поселили в роскошном доме, за окном – сад с персиками и абрикосами, и мы с удовольствием ели не созревшие еще, диковинные для военного времени, фрукты, а садовник очень переживал, чтобы мы не поломали деревья и умолял нас быть осторожнее на своем языке.

В поезде наша задача была предотвратить побег и доставить военнопленных без потерь в Свердловскую область. За время следования было 2 попытки побега – беглецы разобрали пол в вагонах и выбрались наружу. Однако далеко уйти им не удалось – всех поймали. Интересно, что румыны и мадьяры очень боялись Сибири, и когда спрашивали, куда их везут, все конвоиры им отвечали: «В Сибирь!».

Незабываемые впечатления оставили парады. Мне посчастливилось стоять в оцеплении на Красной площади на Параде Победы и на других парадах, один раз прошел по брусчатке в так называемой "коробке" - колонне 20 на 20. Готовили нас к парадному маршу долго и тщательною. Командир части Пияшев, добиваясь. чтобы мы правильно держали ногу, в гневе сломал не один бортик на плацу.

Не раз близко видел Сталина - удивило, что внешность вождя совсем не соответствовала моим представлениям: это был человек невысокого роста, одетый очень скромно, в простую шинель. Увидеть Сталина, хорошо его рассмотреть, помахать ему рукой было желанием всех участников парадов и демонстраций. Когда он стоял на трибуне, приходилось подгонять народ, чтобы на площади не образовывались заторы.

В казарме у нас была карта, - на ней флажками отмечали взятые Советской армией города. В 1945 году, чувствовали, что победа близка, но все равно, когда объявили о том, что война закончилась, радость была великая: ликовали на крыше 5-этажной казармы - палили в воздух из оружия, пели, смеялись!

Дивизия Дзержинского дала мне хорошее воспитание и образование. Нас не только обучали военному делу - водили по московским музеям, в Большой театр. В увольнении ребята бегали по девчонкам, а у меня, простого парня из деревни, где и электричества–то не было, любимым занятием было катание на метро, в восторг приводили даже трамваи со светящимися окошечками.

В 1947 году с Москвой пришлось расстаться: перевели в г. Канск Красноярского края на охрану военно-морского арсенала. Под землей, среди тайги, работало режимное предприятие - склады и цеха, которое охранял отдельный батальон дивизии Дзержинского. Посты ставили днем через 100 м, ночью - через 50. Ночью стоять на посту было страшновато - кругом темнота, лес, в Канске - лагеря с заключенными... И довольствие было не такое, как в Москве. Хорошо, что в батальоне снабжением занимался майор, талантливый хозяйственник: развел свиней, организовал выращивание овощей на огородах... Послевоенные годы были голодными по всей стране - мы оказались в лучших условиях, чем наша семья и земляки в Большесельском районе.

Не боялся никакой работы

После войны обосновался в Ярославле, устроился на шинный завод, в горячий цех, на протекторный агрегат. Постепенно привык и к жаре, и к грязи, и к копоти, стал бригадиром протекторной бригады. Проработал там 25 лет, до выхода на пенсию "по вредности". Потом устроился в общежитие завода столяром. Хотя образования столярного и практики специальной не было, но руки-то к труду привычные, справился. А во времена перестройки, когда общежитие перестало существовать, пошел в сантехники. Общий трудовой стаж мой - 50 лет, не считая военной службы.

Главное мое пожелание молодежи - жить честно, по-человечески, не ругаться, не обижать ближних. Деньги, конечно, имеют не последнее значение в нашей жизни, но не основное. Если ты молод, здоров, не ленишься, не боишься никакой, даже черной, работы, всегда можно обеспечить себе и семье нормальное материальное положение. Умейте радоваться тому, что имеете, и добивайтесь большего честным трудом.