Сахарова Тамара Александровна

Мои "университеты"

В 1941–м я закончила семилетку, поступила в Ростовское педагогическое училище. Для меня война началась с проводов: в первые дни ушла на фронт старшая сестра Фаина – медсестра по профессии, а в деревне Заречье, где жили мои родители, в каждом доме были расставания и слезы. Молодежь уходила под песню «Если завтра война, если завтра в поход…», веря в скорую победу, а взрослые и старики плакали, зная, что война - это большое горе.

С первого сентября мы приступили к учебе, сначала жили в общежитии, потом общежитие оборудовали под госпиталь - пришлось снимать квартиру. В то время "снять квартиру" в Ростове означало, что ты платишь маленькие деньги и становишься почти что членом хозяйской семьи: выполняешь домашнюю работу, поручения хозяев, а мне пришлось даже спать на одной большой кровати с 5-летним ребенком.

Занятия шли своим чередом, правда, частенько нас, студентов, отправляли на трудовой фронт. Помню, общипывали куриц на мясокомбинате, работали на колхозных полях, рыли окопы в Борисоглебском и Переславском районах - все, кто мог держать лопату..

Военная педагогика

В 1943–м получила свидетельство об окончании педагогического училища и вместе с тремя сокурсницами направили меня в деревню Погост организовывать детский дом. Первые воспитанники поступили из оккупированных немцами территорий. Они уже хлебнули горя по полной программе. Помню, одна девочка, Нина Иванова, пожаловалась, что ребята ее дразнят заикой: «Я ведь до войны не заикалась. Стала заикаться после того, как немцы заперли нас в сарае и стали стрелять. Когда очнулась, вокруг темно, ничего не видно. Захотела выбраться, а весь пол покрыт телами мертвых – так по трупам и ползла…». Когда рассказала ребятам историю Нины, они сразу все поняли, у каждого из них осталась в памяти своя страшная картина войны. Потом прислали детей, вывезенных из блокадного Ленинграда. На них было больно смотреть: кожа да кости. Кормили их часто, по особому режиму, есть им хотелось всегда, а желудочно-кишечный тракт, атрофированный от голода, мог не выдержать такой нагрузки.

С питанием было нелегко, добывать продукты приходилось после рабочего дня в соседних колхозах. Председатели помогали, кто чем мог: кто мешком картошки, кто овощами с огородов…

Меню в столовой было небогатым, но все блюда детдомовской кухни военного времени казались необыкновенно вкусными: щи, капуста тушеная, сладкий чай.

По ночам наши воспитанники вылезали через окно и убегали в лес, жгли костры, пекли картошку, а мы, молоденькие девчонки, искали их, собирали в здании школы, где располагался детский дом, строго выговаривали за нарушение дисциплины, но на следующий день все повторялось... Сейчас удивительно, что в этих "забегах" никто из ребят не пострадал: время было суровое, но гулять, даже по ночам, в деревне можно было спокойно.

Большой бедой было нашествие вшей – целые полчища их селились в швах ватных одеял, одежды.. Мыло было на вес золота, поэтому борьба с насекомыми велась, в основном, горячей обработкой одежды в печке или утюгом. Вши под утюгом лопались и трещали – от этих воспоминаний до сих пор подкатывает тошнота к горлу. Проблемой было помыть детей - подростки нас стеснялись, да и мы их тоже, поэтому обращались за помощью к эвакуированному из Ленинграда, одному из немногих представителей мужского пола, проживающему в деревне.

Когда война перевалила на вторую половину, к нашим воспитанникам стали приезжать родители: некоторые находили детей сами, других искали мы, посылая письма по довоенным адресам, военкоматам, в администрации городов и районов. Все хотели как-то отблагодарить воспитателей, привозили подарки, кто что мог: одна мама подарила мне елочные игрушки, а из Ленинграда привели красивый чемоданчик с девичьими аксессуарами: кружевными носовыми платочками, зеркальцем, расческами и другими симпатичными вещичками. Я его хранила очень долго – нравилось его открывать и любоваться этим богатством, ведь в детстве моем такой «роскоши» не было.

День Победы застал меня в дороге: ехала от мамы на работу, зашла к родственнице в гости в Ростове, а там – стол, накрытый по-праздничному в честь Победы. Когда вернулась в детский дом, ребятишки обнимали, вешались на шее, на руках...

"Я очень люблю детей"

В детских домах в Ростовском районе и в Ростове я отработала 11 лет. Муж, фронтовик, нашел работу в Ярославле. У меня устроиться по специальности – учителем младших классов - не получилось, вакансий в ярославских школах не было, а из желающих стояла очередь. Заведующая ростовским детским домом посодействовала, дала хорошую рекомендацию, меня взяли на должность воспитателя детского сада. Я, конечно, поначалу боялась, ведь дошкольники - это другой мир, с ними и обращаться надо по-другому, учить элементарным вещам… Но я очень люблю детей, поэтому детский сад стал моим вторым домом, которому я посвятила 26 лет. В Красноперекопском районе сотни повзрослевших моих воспитанников уже сами обзавелись детьми, а некоторые – и внуками, но при встрече здороваются, называют по имени–отчеству, значит, помнят.

Мы с мужем вырастили троих сыновей, все они выучились, получили высшее образование, люди говорят, наверное, не зря, что у них золотые руки и умные головы. Так что я счастливый человек, хоть жизнь прожила нелегкую. Радости добавляют внуки и правнуки, счет которым еще не окончен.

Молодым пожелаю быть честными и ответственными за дело, которому служат, согласия в семье. Без этого не бывает счастливой жизни.

Апрель 2015

Тамара Александровна Сахарова умерла 2 января 2019 года